|
- А по-моему, Джеймс считает, что сейчас должен быть один, ибо быть рядом с ним - значит подвергать свою жизнь смертельному риску. Вам следует подумать об отъезде домой.
- Подумаю. А здесь я больше не ко двору? Джаррет покачал головой:
- Вам здесь всегда рады, но я хочу, чтобы вы поняли ситуацию, поскольку мне страшно за вас обоих.
- Я уже взрослая.
Он наконец улыбнулся:
- Да, взрослая и полная огня. Однако вы совсем не представляете подстерегающих вас здесь опасностей. Для вас опасен и Джеймс.
- Куда бы она ни вела, эта дорога, - задумчиво проговорила Тила, - но у меня, похоже, нет иного выбора, как следовать по ней.
- Ах ты, дурочка! - Эти слова прозвучали очень мягко. - Да ты влюблена в него!
- Неужели?
- Похоже на то.
- А ваш брат? - выдохнула она.
- Не знаю. Он все еще скорбит о жене и ребенке, страдает за свой народ. Сейчас война занимает все его помыслы. Иначе и быть не может. Пока Джеймс не совладает с собой, для него не начнется новая жизнь.
Девушка гордо, почти с вызовом смотрела на Джаррета.
- Ступай наверх, - сказал он. - Твоя ванна уже, наверное, готова. Смой с себя чужую кровь.
Джаррет повернулся к камину, а Тила, закусив губу, поспешила наверх.
***
В комнате она застала Тару и двух слуг - стройного негритенка Джейка и мальчика чуть постарше, ирландца Шона. Они носили огромные чайники с горячей водой и наполняли деревянную лохань с обитыми металлом краями.
- Достаточно, мальчики, - сказала Тара. Когда они ушли, она обратилась к Тиле:
- На столике горячий чай с бренди. Полотенца и мыло возле лохани. - Выходя, Тара добавила:
- Думаю, тебе лучше побыть сегодня одной. Не спеши. Спустись, когда соскучишься по общению.
- Спасибо. - Тилу глубоко тронули доброта и чуткость Тары. Девушка подошла к ней, но, вспомнив, что она вся в крови, только повторила:
- Спасибо.
Тара кивнула и закрыла за собой дверь.
Тила подошла к трюмо, стоявшему возле кровати. Сейчас она походила на жертву убийства в театральном спектакле. Но она видела не спектакль, а настоящие жертвы, настоящую и очень жестокую смерть. Коснувшись своих щек, девушка вздрогнула и начала быстро раздеваться. Бросив одежду возле камина, она с наслаждением опустилась в горячую воду. Потом, вынув шпильки, погрузилась в воду с головой. Как старательно ни мылась Тила, ей казалось, что этого мало. Наконец, убедившись, что кровь смыта, она опустила голову на край ванны, над которой поднимался горячий пар.
Крик замер у нее в горле, когда внезапно чья-то сильная рука зажала ей рот. Она вцепилась в эту руку, пытаясь оторвать ее и посмотреть на напавшего.
При виде Джеймса девушка остолбенела. Он отнял руку и прижал палец к губам.
Джеймс явно пришел оттуда, где Тила видела его в последний раз. Полуобнаженный, с заплетенными в косичку волосами. Нож в чехле все так же висел на боку. В руке он держал ружье. Мокрые сапоги свидетельствовали о том, что Джеймс добирался до Симаррона по реке.
- Что ты здесь делаешь?! - испуганно спросила она и обхватила колени, инстинктивно желая хоть как-то прикрыть наготу.
- Корабль Джона все еще у причала. В доме есть солдаты?
- Нет. Даже Джон остался на корабле.
- Почему?
- Они собираются доставить раненых в госпиталь форта Брук.
Джеймс подошел к столу, где Тара оставила чайный поднос. Кроме чая с бренди, на нем лежали пирожки с мясом и пирожные. Джеймс поставил ружье, съел два пирожка и налил себе чаю. Быстро выпив его, он посмотрел на Тилу, вернулся к лохани и опустился на колени.
- Я очень проголодался. Издержки работы.
- Почему ты сегодня участвовал в сражении? - спросила она.
- Это не настоящее сражение, а стычка.
- Какая разница? Ведь люди погибли.
- Ты о краснокожих или о белых?
- Обо всех.
Джеймс покачал головой:
- Думаю, ты не вполне понимаешь, что я живу их жизнью, ибо я - часть.., всего этого. Я разделяю жизнь Джаррета и тех людей в набедренных повязках и перьях, которые сегодня издавали ужасные боевые кличи, тех, кто говорит на другом языке, красит лица, снимает скальпы с белых солдат. Я оберегаю их жен и детей.
- Почему ты участвовал в стычке? - повторила девушка.
- Потому что я был с людьми из группы, которую Оцеола и его друзья освободили из лагеря в форте Брук во второй день июня.
- Освободили? Говорят, что Оцеола заставил кое-кого из них бежать, не считаясь с тем, хотят они того или нет. Здесь, в доме твоего брата, я узнаю все слухи и новости.
- Мне точно не известно, что именно произошло, - уклончиво сказал Джеймс. - Я ведь не только с ними. Они редко посвящают меня в свои планы, если это связано с кровопролитием, ибо прекрасно понимают мои трудности. Я прихожу на заседания совета и высказываю мнение как представитель своего, увы, уже малочисленного племени, предупреждаю о предстоящих действиях белых солдат.
Страница 47 из 107
Следующая страница
|
