|
- Может, мы оба переживем все это и будем спокойно жить, ловя рыбу в затененных кипарисами речках.
- Возможно. Но какое же “рутинное” поручение привело тебя сюда на этот раз? - поинтересовался Джеймс.
- О! Чрезвычайно приятное! - радостно воскликнул Джон, и его янтарные глаза засветились удовольствием. - Меня назначили сопровождающим. - Блеск в его глазах внезапно угас, и он сморщился. - Боюсь продолжать, зная твое отношение к майору, пославшему меня сюда. Но ее ты видел? Черт, да любой мужчина с любым цветом кожи найдет ее великолепной! Это самая красивая женщина из всех, каких я когда-либо встречал. Нравится мне Уоррен или нет, но он - мой командир. Когда он решительно заявил, что мы с ней должны вступить в брак, я был глубоко встревожен. Уоррен - жестокий, подлый мерзавец... - Джон вздрогнул. - Послушай, ты мог бы вообразить себе женский вариант Майкла Уоррена? Это было бы ужасно. Поэтому я представлял себе нечто мужеподобное, возможно, даже с темными жесткими усиками, а то и с бакенбардами! Я думал увидеть чудовище с ужасными манерами. Знаешь, я приехал сюда почти дрожа от страха, а твой негодный брат не только не помог мне, но даже жестоко дразнил меня. А потом меня подвели к ней, и я был так потрясен, что потерял дар речи, когда нас представили друг другу. Думаю, Джаррет до сих пор смеется надо мной.
Сердце Джеймса все сильнее и сильнее сжималось. Стиснув зубы, он не выказал никаких чувств.
- Ты говоришь о мисс Уоррен?
Судя по тяжелому вздоху Джона, он успел влюбиться, во всяком случае, безоглядно увлечься.
- Конечно! А ты познакомился с ней?
- О да, - мрачно подтвердил Джеймс.
- В ней столько огня! Многие молодые женщины перепугались бы, если бы их отправили в самую глубь Флориды, а она не боится. Напротив, засыпала меня вопросами. Это любознательная, умная девушка...
- И потрясающе сложена, - вскользь заметил Джеймс.
- Ну да, и это тоже, - рассеянно согласился Джон, но, тут же засмеявшись, хлопнул Джеймса по спине. - Да, и это тоже! Но уж ты-то, несомненно, разглядел в ней нечто большее. Жена - это спутница, а та, что способна понять любовь мужчины к такой дикой земле...
Казалось, Джон Харрингтон нашел родственную душу, готовую разделить с ним его воображаемый рай.
- Пожалуй, тебе пора вернуться к ней. Когда ты отвезешь ее к отцу и куда? Не так давно я слышал, что он убивает мужчин, женщин и детей к югу от Окалы, и этот район сейчас особенно опасен для всякого, кто имеет хоть отдаленное отношение к Уоррену.
- О, мы не уедем так скоро. Я должен доставить ряд донесений в Тампу и вернуться за девушкой с большим эскортом. Уоррен купил дом в Таллахасси, но я пока еще не получил указаний доставить ее именно туда. Полагаю, после войны он намерен заняться политикой. Ведь воюющие против индейцев очень преуспевают в ней! Взять хотя бы Эндрю Джэксона.
- Джэксон пережил все свои войны. Посмотрим, переживет ли их Майкл Уоррен, - ответил Джеймс.
- Уоррен - крепкий орешек.
- И кое-кто из наших вождей тоже. Черт, я готов убить Уоррена, лишь бы не видеть его, - признался Джеймс.
Но Джон Харрингтон уже не слушал, а смотрел куда-то перед собой, и на губах его играла улыбка.
- Она ничуть не похожа на него. Ничуть не похожа...
- Каким образом ты убедился в этом во время столь непродолжительного знакомства?
Мягко улыбаясь, Джон покачал головой:
- Я говорил с ней.
- Ну, тогда конечно! - саркастически обронил Джеймс, но Джон не заметил насмешки.
- Она так всем интересуется. И тобой тоже.
- Что?!
- Ты заинтриговал ее.
- Чем же?
- Ну, знаешь, твое прошлое, воспитание... Вот что я имею в виду. Она не из тех глупых женщин, которые считают, что индейцы всего на одну ступень выше диких животных. Прости, Джеймс, но кое-кто из них действительно так думает...
- Я прекрасно знаю это. Продолжай.
- Ее интересуют жизнь, разнообразие языков.
- Хм, если ей повезет, она не слишком много узнает об этом.
- Ты сегодня мрачно настроен, Джеймс Маккензи.
- Соответственно своей жизни.
- Друг мой, научись ценить краткие мгновения мира и покоя.
Джеймс слегка смутился. Да, он слишком мрачен. Отчасти из-за раздражения, отчасти из зависти. К этим чувствам примешивались ненависть к Майклу Уоррену и желание, пробужденное в нем его падчерицей. Джеймс убеждал себя, что девушка и Харрингтон очень подойдут друг другу, поэтому он должен радоваться за друга.
Но при этом вспоминал лишь о том, какое испытал возбуждение, увидев Типу. И оно не покинуло его, а, напротив, усиливалось.
"Она совсем не то, что мне нужно, и не может стать спутницей моей жизни”, - твердо сказал себе Джеймс. Он пытался рассуждать трезво, не забывая о том, что Харрингтон - прекрасный человек и хороший друг. Пусть и несколько восторженный сейчас.
Джеймс кивнул:
- Может, ты и прав, и мне действительно следует научиться ценить тишину и мир, пока это возможно.
Тут он заметил в дверях Тару и понял, что она разыскивает их.
- А, вот вы где! Что вы тут делаете?
- Пытаемся положить конец войне, - ответил Джеймс. - По крайней мере между нами.
- Если бы речь шла о вас двоих, войны бы не было. Впрочем, в моем доме сегодня вообще нет войны. Пойдемте-ка в дом. Свечи на пироге Джаррета уже зажжены, и я хочу, чтобы он задул их все одним махом.
Переглянувшись, мужчины пожали плечами и последовали за Тарой.
Джеймс заставлял себя забыть о дочери Уоррена, но глаза его помимо воли искали ее. Он стоял поодаль, когда внесли торт и освободили для него место на столе. Тара поддразнивала Джаррета, гости, коих собралось около пятидесяти, поздравляли его. Джаррет задул все свечи сразу, и ему тут же сказали, что его место среди больших политиков в Таллахасси. Тут все рассмеялись, и вновь заиграла музыка.
Дживс, проворный чернокожий дворецкий, “истинный правитель Симаррона”, как любя называл его Джаррет, подошел к Джеймсу с серебряным подносом, уставленным бокалами с шампанским.
- Джеймс Маккензи, что-то вы сегодня слишком серьезны, мой молодой друг. Джеймс взял бокал.
Страница 14 из 107
Следующая страница
|
