|
Элис засмеялась и подняла бокал. Через некоторое время Феликс тоже поднял бокал и пробормотал, явно цитируя кого-то:
- “Десять к одному: эта игра не может доставить удовольствие всем, кто здесь присутствует..."
Дандас понимающе кивнул.
- О мой дорогой, с вашими талантами вы никогда не попадете в трудное положение.
Элис вдруг пришло в голову, что Дандас мог и ошибиться, предполагая, что Феликс страдает от мук ревности. Беззаботно процитированные строки могли просто означать, что он совершенно не верит письму Камиллы.
Однако на конверте почтовая марка Сиднея, без всякой подделки. И потом письмо объясняло все, кроме происхождения шубы. Но почему Камилла должна выдавать все свои секреты? Нет, больше не о чем беспокоиться. Камила в полной безопасности и вскоре затеряется где-то на Среднем Западе. Удачи ей!
Элис в хорошем настроении поднялась по лестнице в спальню с полосатыми обоями. Дандас настоял на том, чтобы она поужинала в постели, и девушка с радостью согласилась. Она устала, но все равно чувствовала себя гораздо лучше. С души свалился тяжелый груз, и уже завтра она вернется в домик Камиллы и будет наслаждаться отпуском.
Когда Элис раздевалась, в комнату вошла Маргарет.
- Привет, - сказала Элис. - Какие замечательные новости о Камилле, правда? Маргарет осторожно ответила:
- Наверное, да.
- Ты что-то не слишком уверенно... Маргарет промолчала. Она держала руки за спиной, и ее лицо было непроницаемо.
- Так ты не веришь? - не отставала Элис.
- Когда речь идет о Камилле, трудно быть уверенной, - наконец пробормотала девушка.
Вдруг она резко выдернула из-за спины правую руку с пакетом из белой папиросной бумаги.
- Отец сказал, что собирается прийти поужинать с вами. Вам лучше надеть это.
Маргарет от смущения покраснела, и Элис решила, что девушке нелегко дался первый шаг навстречу.
Элис взяла пакет. В нем оказалась ярко-красная ночная рубашка.
- Но Маргарет! - Элис держала нежную невесомую вещь в полном смущении. Она перевела взгляд на поношенное коричневое платье Маргарет, расходящуюся застежку, потом снова на женственную кокетливую рубашку. Откуда у Маргарет, абсолютно равнодушной к своей одежде, такая вещь?
- Мне ее подарили, - объяснила девушка. - Но я ее никогда не надевала.
- Но зачем ты отдаешь мне такую замечательную вещь? Сохрани ее для...
- Для чего? - грубо прервала ее Маргарет. - Вы можете представить меня в нейлоне?
- Да, и...
- Наденьте, - велела Маргарет. - Она вам очень пойдет, - добавила она хмуро и резко и, будто не желая спорить, вышла.
Надевая рубашку, Элис ощутила какое-то неудобство. Эта замечательная вещь словно охватывала все ее тело пламенем. Она подумала, что вот-вот войдет Дандас, и внезапно чувство неудобства переросло в возбуждение, знакомое каждой женщине, желающей увидеть восторг в глазах мужчины.
Дандас вошел с карточным столиком, аккуратно приставил его к кровати и веселым, почти мальчишеским, голосом объявил:
- Я собираюсь с тобой поужинать, если ты разрешишь, конечно.
Потом он поднял глаза и увидел Элис. Было интересно наблюдать, как расширились его зрачки. Как у испуганного кота. Как у тигра. И Кэтрин думает, что у него глаза тигра, а лицо всегда ласковое и радушное.
- Почему.., ты в этом?
Он что, никогда не видел красивую женщину в постели? Элис подумала, что она сейчас весьма привлекательна. В локонах кокетливо синеет ленточка, от слабости заалели щеки. Грудь облегает мягкая гладкая ткань ночной рубашки, благодаря неожиданной заботе Маргарет.
Однако у Элис возникло странное чувство: то, что она увидела в его глазах, - не восхищение.
- Это рубашка Маргарет, - объяснила Элис. - Она заставила ее надеть. Так мило с ее стороны. Красивая, правда?
Она следила за лицом Дандаса, желая отгадать причину неудовольствия. Конечно, он думает-гадает, откуда у его чопорной тихой дочери такая роскошная вещь?
- Я не знаю, где она ее взяла, но, уверена, тебе совершенно не о чем беспокоиться. - И вдруг Элис добавила:
- Но она не принадлежит Камилле, как те туфли?
Дандас слегка вздрогнул.
- Если и принадлежит, то я об этом не знаю. - Потом, как бы желая загладить свою резкость, он добавил:
- Просто ты в ней совершенно прелестна. Но я все же поговорю с Маргарет. В тихом омуте... Сама знаешь. - Он улыбнулся, и Элис успокоилась.
Дандас вышел из комнаты, а она легла на спину, размышляя о вкусах женщин побережья: стильные вечерние платья Кэтрин Торп, беличья шубка Камиллы, ночная рубашка Маргарет...
Вдруг ей пришла в голову мысль: а может, они все - из одного источника? Элис удивилась сама себе.
Дандаса долго не было. Элис даже показалось, что она слышит крики, но она не была в этом уверена. Снова поднялся ветер, и пара тех странных хищных птиц скреблась на крыше. Она слышала их пронзительные противные голоса, скрежет когтей по железу. И вдруг вспомнила Уэбстера, лежащего под дождем со свернутой шеей. Жаль, что в письме Камиллы не было даже намека на то, кому пришло в голову убить Уэбстера.
Элис показалось, что она пропустила что-то важное в том письме, но что именно? Вполне может быть, что у подруги вошло в привычку писать печатными буквами. Сама Элис никогда так не писала. Но с другой стороны, они с Камиллой вообще так редко переписывались, что она не могла судить о ее привычках и манере. И все же в этом письме что-то было...
Элис потянулась, чтобы достать его со стола, и нейлоновая рубашка нежно потерлась о кожу, будто к ней прикоснулся лепесток цветка. И вдруг, как будто ниоткуда, снова раздался голос Маргарет:
"Папа любит женскую одежду”.
Дверь открылась, и Элис резко повернулась.
- Я тебя испугал? Конечно, надо было постучаться, но, как видишь, руки заняты.
Страница 27 из 45
Следующая страница
|
