|
Несколько длинных очередей к будкам пограничного контроля постепенно таяли. Посадку объявили уже трижды. Кротов отдал Лене ее легкий рюкзачок, потом как-то неловко пожал руку.
"Тоже мне товарищ! - прокомментировала про себя Света. - Даме руку целуют, а не пожимают. Ну, давай, решайся, долдон милицейский!"
Но Кротов так и не решился. Лена уже стояла в кабинке перед пограничником между хитрыми зеркалами.
Пограничник раскрыл ее паспорт. Посадка заканчивалась. И вдруг Сергей бросился через ограждение к кабинке…
- Вы куда?! - вскричал пограничник, но ответа не услышал…
Между хитрыми зеркалами пограничного контроля стояли далеко не юные мужчина и женщина и самозабвение целовались.
- Граждане! Вы что, спятили?! - продолжал орать пограничник. - Мужчина, выйдите вон отсюда! Женщина, вы на самолет опоздаете!
- Простите, пожалуйста, - оторвавшись наконец друг от друга, хором ответили они.
"Ну, вы даете, ребята!" - весело засмеялась про себя Света.
Кротов, не оглядываясь, быстро пошел к выходу. Сердце его колотилось. Садясь в машину, он все еще чувствовал нежный вкус прохладных Лениных губ.
Лена упала в мягкое кресло "Боинга" и закрыла глаза, "Какие у него щекотные усы, - подумала она, - как все странно и неожиданно!"
Значит, ей не послышалось тогда, на Шмитовском, как он ответил на чей-то вопрос: "Это твоя женщина?" - "Моя, конечно!" Что-то с самого начала произошло между ними такое, чего не было у нее ни с кем и никогда.
В двадцать лет любая влюбленность может показаться главной и единственной в жизни. В тридцать пять ошибаться уже нельзя: во-первых, стыдно, во-вторых, почти не остается времени, чтобы исправить ошибку. Как же получилось, что этот усатый подполковник, с которым они знакомы меньше недели, вдруг стал для нее единственным близким человеком?
"Получилось - и все! - ответила себе Лена. - Лучше бы я встретила его раньше… Но спасибо, что вообще встретила".
Три дня после того ужасного утра она прожила в чистой, спокойной квартире Кротова, печатала на его старенькой "Олимпии" перевод рассказа, который он сам потом отвез в редакцию и сам забрал у секретарши Кати ее билеты. Он обращался с ней как с малым ребенком, старался угадать, что она любит из еды, приходил домой с полными сумками продуктов и вечером к плите ее не подпускал.
Лена знала, что с женой он развелся год назад и детей нет. Но должна же быть какая-нибудь женщина… Наверняка кто-то приходит ночевать к сорокалетнему холостяку. Каждый раз, когда его не было дома, она вздрагивала от телефонных звонков: вдруг, если она возьмет трубку, потом ему придется перед кем-то оправдываться и объяснять, что за женщина живет в его квартире.
Днем телефон молчал. Звонили Кротову только после семи вечера и только по служебным делам.
Она знала, что, отбросив все дела, взяв неделю в счет отпуска, он занимается Лесногорской больницей; знала, что его отстранили от расследования, чуть ли не подозревают в убийстве Бубенцова…
Вот уж о ком вовсе не хотелось думать. Отвращение боролось с жалостью: конечно, профессиональным киллером Бубенцов стать не мог, но связаться с какой-нибудь бандой мог вполне. Он был жаден до денег и неразборчив в средствах. Хорошо стрелял. Так получилось, так совпало: кому-то показалось удобным послать к ней в качестве убийцы бывшего мужа. Чем плоха версия ревности? Бубенцова припугнули как следует, и он пошел. Остается загадкой, кто выстрелил ему в затылок в последний момент. Лена знала, что не Кротов, хотя, окажись он на месте неизвестного ангела-хранителя, сделал бы то же самое. Но кто? Кому она нужна, кроме Сергея Кротова?
- Просыпайтесь, пристегнитесь, пожалуйста.
Самолет летел до Нью-Йорка с двумя посадками. Первая была в Шеноне, в Ирландии.
Стаяла глубокая ночь, лил ледяной дождь, завывал ветер. Быстрые косые капли высвечивались блуждающими лучами прожекторов на несколько мгновений и тут же исчезали во мраке. От этого в здании аэропорта было особенно уютно. Молоденький конопатый пограничник улыбнулся Лене:
- Добро пожаловать в Ирландию, мэм! Не люблю ноябрь, скверная погода.
В огромном зеркале Лена увидела свое отражение во весь рост. Она всегда выглядела моложе своих лет, не прилагая к этому никаких усилий, - просто в лице и во всей худенькой фигурке было что-то неуловимо юное, даже детское. Выпирающий живот не сделал ее массивной и тяжелой. "Интересно, разнесет меня после родов, к многих, или я останусь такой же тощей?"
Лена расстегнула заколку, и длинные темно-русые волосы упали на плечи. Достав из сумочки щетку, она вдруг заметила рядом со своим отражение высокой красивой блондинки. Что-то было в ней знакомое. Совсем недавно Лена где-то видела это лицо в обрамлении коротких светлых волос.
"Кажется, эта девушка рекламировала жвачку…" - рассеянно отметила она.
На долю секунды их глаза встретились.
"Нет. Не жвачка. Вообще не реклама. Что-то совсем другое". Лене показалось, что девушка тоже узнала ее. Узнала - и тут же исчезла, растворилась в праздной транзитной толпе.
Следующая посадка была в Канаде, в Калгари. Опять пришлось выходить из самолета и в совершенно уже сонном состоянии полтора часа слоняться по транзитному залу аэропорта. Поспать за все шестнадцать часов полета так и не удалось. Без конца разносили еду и напитки. Блондинку Лена так и не увидела больше - ни в аэропорту, ни в самолете.
***
Свете доводилось бывать за границей, и не раз но в Америку она попала впервые. Не меньше получаса "Боинг" кружил над аэропортом Кеннеди, не мог сесть из-за сильного ветра. Света немного волновалась: кончилась шестнадцатичасовая передышка. Начинается работа. Еще несколько минут можно посидеть, расслабленно откинувшись на мягкую спинку кресла и закрыв глаза…
Нью-Йорк начался длинным серым туннелем, толпа пассажиров медленно сочилась сквозь него и выплескивалась к стойкам пограничного контроля, где тут же застывала в извилистую очередь.
Вдоль металлических парапетов сновали бодрые негритянки в униформе и механическими голосами выкрикивали: "Некст плиз!" Очередь двигалась довольно быстро, пограничники лишних вопросов не задавали, и уже через двадцать минут Света вышла в зал аэропорта.
Встречавших Полянскую она вычислила почти сразу и удивилась: типичные российские "братки": побритые затылки, тупые квадратные рожи, кожаные куртки, широкие приспущенные штаны - у одного зеленые, у другого вишневые. Один заметил в толпе Полянскую и довольно громко произнес:
- Она!
Оба тупо и тяжело уставились на Лену. Света напряглась. Вот пальнут прямо сейчас - и она ничего не сделает. Начнется суматоха, в которой они запросто успеют смыться. Но, с другой стороны, это все-таки аэропорт, полно полиции. Вряд ли они… И тут рука одного из "братков" скользнула под куртку. В ту же секунду Света подскочила к бандиту почти вплотную, положила ладонь на рукав его куртки и, зазывно улыбнувшись, произнесла:
- Мальчики, не меня ли вы встречаете? "Братки" даже вздрогнули, хором выругались, но, взглянув на Свету чуть внимательней, смягчились. Еще бы, перед ними стояла красотка экстра-класса, прямо как с рекламы. А красота, как известно, - это страшная сила.
В видеотеке Андрея Ивановича были все фильмы с участием его любимой актрисы Фаины Раневской. Совсем недавно, перед самым отъездом, он смотрел старую комедию "Весна". Когда героиня Раневской Маргарита Львовна произнесла, примерив шляпку: "Красота - это страшная сила", Андрей Иванович весело подмигнул Свете: "Запомни, девочка, эту замечательную фразу. Она тебе очень пригодится!"
- Ну что, мальчики, не меня? - Света переводила взгляд с одной рожи на другую.
- Да мы, этта, в натуре…-замямлил тот, что был в вишневых штанах.
- Вы, наверное, братья? - Света все не убирала ладонь с кожаного рукава. Крепкая, накачанная рука, жившая в кожаном рукаве своей отдельной жизнью, так и не выныривала из внутреннего кармана куртки. Света чувствовала под ладонью окаменевшие мускулы.
- Ну, что же, - вздохнула она, - очень жаль, что вы не меня встречаете. Вы такие красивые мальчики. А красота - это страшная сила. Угостите меня хотя бы сигареткой. Мои еще в самолете кончились.
Страница 51 из 75
Следующая страница
|
