|
- Какая больная? Боря, что ты несешь?
- Та самая, Амалия Петровна, та самая!
- Успокойся, Борис. Сядь. Как там у нас с искусственными родами? Все готово?
- Именно искусственные роды и пропали!
Под слоем нежнейших французских румян щеки Амалии Петровны стали серыми.
- Как она могла пропасть? - шепотом спросила Зотова. - Ее что, похитили? Время - десять вечера, у ворот охрана…
- Ну, вероятно, она просто встала и ушла.
- Как ушла?! Куда? Как и куда может уйти женщина в родах, в больничной рубашке, без одежды и документов? - Амалия Петровна говорила очень тихо, но Борису казалось, что она орет. - Эта больная должна была лежать под капельницей, у нее уже должно быть полное раскрытие, потуги! Что ты несешь, Борис?!
- Стимуляцию ей сделать не успели. Ее одежда в камере хранения.
- А паспорт?
- Где ее паспорт, я не знаю.
- В общем, так, Борис. Далеко она уйти не могла. Сейчас ты обшаришь всю больницу. В палаты можешь не заходить. Осматривай туалеты, бельевые, прачечную, склад, подвал и чердак. Она где-то здесь.
Борис впервые за весь разговор взглянул прямо в светло-голубые, ледяные глаза Зотовой. Зрачки сузились до точек, глаза казались почти белыми. Лицо из пепельного сделалось свекольно-красным.
"Ну и страшная же ты баба, - подумалось Борису, - ну и вляпался же я, идиот!"
- Хорошо, - спокойно сказал он. - Я ее найду - если найду. И дальше что? За волосы поволоку рожать? Или, может, мне ее вообще убить?
- Надо будет - убьешь, - усмехнулась Зотова. - В благородство захотел поиграть? Ты, сопляк, на какие деньги живешь? На какие деньги жену с ребенком кормишь? Знаешь, сколько в других больницах такие, как ты, ординаторы получают? Я ведь тебя предупреждала, когда мы начинали работать, - всякое может случиться. Вот, милый мой, и случилось.
- Дело в том, Амалия Петровна, - медленно произнес Симаков, - дело в том, что, когда мы начинали работать, речь шла о серьезных научных исследованиях, о моей диссертации. Прошло три года. Никакой наукой не пахнет. Деньгами - пахнет, это да. Можно сказать, воняет деньгами. И вот сегодня вы привозите женщину, которую усыпили промедолом, требуете ее, спящую, срочно стимулировать, без всяких к тому показаний.
- Внутриутробная гибель плода - это тебе не показания? - перебила Зотова.
- Да живой там плод, живой, - нервно хохотнул Борис, - и уродств, несовместимых с жизнью, там нет наверняка…
Зотова изо всех сил шарахнула кулаком по столу, тут же поморщилась от боли и, потирая ушибленное запястье, тихо произнесла:
- Ты, Боренька, мальчик умный, добрый и невинный, как ангел, - голос ее сделался вкрадчивым, даже ласковым, - но ты плохой врач. Ты ошибся в выборе профессии. Врач не должен быть истериком. Думаю, мы не сумеем больше работать вместе. Мне даже кажется, мы больше не можем жить в одном городе, тем более таком маленьком. Поэтому прямо сейчас. Боренька, ты напишешь заявление об уходе и прямо завтра начнешь искать для себя и для своей молодой семьи новое место жительства, чем дальше от Лесногорска, тем лучше. И запомни, мальчик мой: я сюда никого не привозила. Поступила женщина на "скорой" со срочными показаниями. Вероятно, у этой женщины еще и психические отклонения, потому что нормальный человек в таком состоянии из больницы не сбежит. И вот теперь бродит где-то сумасшедшая роженица в больничной рубахе, и виноват в этом ты, Боренька. Но я тебя прощаю. Вот тебе бумага, ручка. Пиши заявление - и до свидания.
***
Когда Борис ушел, Амалия Петровна несколько минут сидела, тупо глядя на захлопнувшуюся за ним дверь кабинета. Правильно ли она поступила, выгнав Симакова и открыто пригрозив ему? Она чувствовала: дело выходит на новый круг. Начинается новый этап, и на этом этапе такие, как Симаков, будут только мешать. За его благородным негодованием стоят лишь слабость и трусость.
Он, конечно, будет молчать. Да и не о чем говорить. Не о чем и некому. Не такая она, Амалия Петровна, дура, чтобы посвящать его во все. Она давно поняла - Симакова в дело вводить нельзя. Он нужен был на определенном этапе. А теперь на его место надо искать совсем другого человека - сильного, надежного, который не будет корчить из себя святую невинность и требовать каждый раз очередной порции лапши на уши. Разумеется, такому человеку и платить придется по-другому, но это ничего. Лишь бы он не утомлял ее всякими интеллигентскими выкрутасами, как Симаков: деньгами, видите ли, воняет…
Да, с Симаковым она поступила правильно. Конечно, найти подходящего человека на его место непросто. Но это - потом. Сейчас главное - сырье.
Амалия Петровна решительно сняла телефонную трубку и набрала номер.
- Мне нужны трое, сюда, в больницу. Нет, ничего страшного. Просто у одной больной внезапно обнаружились психические отклонения, она сбежала прямо с операционного стола. Мои санитары ушли, их рабочий день давно кончился. Пока я дозвонюсь-добужусь, ваши люди будут здесь. Охрану мне дергать не хотелось бы больная может проскочить через ворота. Спасибо, жду.
Через сорок минут у ворот больницы остановилась черная "Волга". Из нее вышли трое мужчин в кожаных куртках, с широкими плечами и квадратными затылками.
***
Свет фонарика блуждал по скользким ступеням. Трое мужчин неторопливо спускались в подвал.
- Все - сказал один из них, - подвал только остался. Вряд ли она вообще в больнице. Наверное, давно дома.
- Как это, интересно, она домой доберется в одной рубашке и босиком? спросил второй.
- Да очень просто, - хмыкнул третий, - сядет в электричку и поедет. А что босиком - так сейчас никто ни на кого не смотрит.
Они вошли в подвал.
- Черт, здесь все ноги переломаешь. Посмотри, может, какой-нибудь выключатель есть?
- Выключатель-то есть, да, видно, завхоз на лампочках экономит.
Они остановились и закурили.
У Лены с детства было очень острое обоняние, прямо-таки собачий нюх. Все запахи она чувствовала четко и ясно, а теперь, беременная, не могла ездить в метро из-за дикой смеси ароматов. Дешевые и дорогие духи сливались с потом и грязными носками. Дух горячего хлеба в чьем-то пакете переплетался с запахом мочи и гнилых зубов бомжа, заснувшего напротив. А уж запах табачного дыма она чуяла за версту…
Вот уже больше часа она сидела на своем сооружении из ящиков, согрелась и сама не заметила, как задремала.
Ей приснился школьный двор, заполненный нарядными детьми и взрослыми. Первоклашка с огромным бантом в русой косичке крепко держала Лену за руку. Девочка была удивительно похожа на маленькую Лену. Она даже стояла, как Лена на детской фотографии, - на одной ноге, будто цапелька…
Страница 4 из 75
Следующая страница
|
