|
Он уселся рядом с шофером на переднее сиденье.
- Давай, Вовчик, в клуб. А ты, - он обернулся к Борису, - уж извини, в машине говорить не будем. Надо мне кое-какие бумажки проглядеть.
Минут через двадцать машина остановилась в одном из тихих переулков в районе Таганки, у старинного двухэтажного особнячка.
В тот же миг из подъезда появился швейцар в ливрее и распахнул заднюю дверцу:
- Андрей Иванович! Милости просим!
Внутри особнячок выглядел так, как Симаков представлял себе настоящий Английский клуб: стены, обитые темным матовым деревом, темно-синие наглухо задернутые шторы из тяжелого бархата, необъятные кожаные кресла. Пахло отличным табаком и дорогим мужским одеколоном.
Борис почувствовал себя неловко в своих побелевших от уличной соли ботинках и потертой рыжей дубленке, которую бесшумный лакей тут же снял с него и унес куда-то.
Так же бесшумно явился пожилой господин в безупречном черном костюме, тепло улыбаясь и спрашивая Андрея Ивановича о здоровье и семье, проводил их в ресторанный зал, где стояло не более пяти столиков, отделенных друг от друга резными перегородками.
Их усадили за столик, покрытый белоснежной скатертью, зажгли старинную настольную лампу.
Симаков слышал, что в Москве существуют закрытые клубы, но чтобы самому попасть в такое место - об этом он, рядовой врач, и не мечтал.
И если интерьер и уровень обслуги он мог представить себе по фильмам и книгам, то запах и вкус блюд, которыми через пятнадцать минут был уставлен стол, не могли присниться ему даже во сне.
Отправив в рот первый прозрачный кусочек малосольной семги, намазав поджаренный ломтик ржаного хлеба паюсной икрой, Симаков на несколько мгновений забыл обо всем на свете.
- Ну, рассказывай, что стряслось? - Андрей Иванович смотрел на него, ласково улыбаясь, но серые глаза были холодны и серьезны.
- Я уволился из больницы потому, что там происходят странные вещи. Честно говоря, я испугался.
И он выложил всю историю с Полянской, опустив только те детали, которые дали бы понять его собеседнику, что подоплека происшедшего ему, Симакову, отлично известна.
Закончив свой рассказ красочным описанием ярости Зотовой, он вздохнул облегченно и поднес ко рту сигарету, которую до этого вертел в пальцах. Тут же вспыхнул огонек зажигалки в невидимых руках официанта.
Андрей Иванович, подождав, когда официант удалится, задумчиво спросил:
- Что-нибудь подобное раньше бывало?
- Искусственные роды, выкидыши и всякое такое - да, довольно часто. Возможно, чаще, чем в других больницах. Но я не задумывался над этим. Знаете, сейчас такое вредая, такая экология…
- И на каких же сроках чаще всего бывали у вас искусственные роды?
Прежде чем ответить, Симаков немного помолчал будто пытаясь вспомнить.
- Пожалуй, больше на поздних, - медленно произнес он, - где-то с двадцатой до двадцать пятой недели.
Легкая тень пробежала по лицу Андрея Ивановича.
- И что ты сам обо всем этом думаешь, Бориска?
- Я думаю, что остался без работы, а у меня семья.
- Хорошо. С твоим трудоустройством что-нибудь придумаем. Хотя ты у нас гинеколог, а мы занимаемся фармацевтикой.
- Ну, необязательно к вам в фирму, - смутился Симаков, - у вас ведь связи по всей Москве.
- А как ты собираешься каждый день из своего Лесногорска в Москву и обратно ездить? Машины-то у тебя нет, - хитро подмигнул Андрей Иванович. Впрочем, врач ты неплохой, я знаю. Можешь при желании и на машину заработать, и квартиру свою на московскую обменять - все в твоих руках. Ты когда ординатуру кончаешь?
- В будущем году.
- Ну и отлично. Значит, говоришь, заведующая твоя в ярости была? Как ее зовут, я забыл?
- Зотова Амалия Петровна.
- А как зовут ту умницу, которая от вас сбежала?
- Полянская Елена Николаевна.
- Кто она, не знаешь случайно?
- Случайно знаю. В ее карте написано было. Она журналистка, заведующая отделом в журнале "Смарт".
- Есть такой журнал, слышал, - кивнул Андрей Иванович, - а теперь ответь честно, Бориска. Ты ко мне пришел, чтобы я разобрался с этой твоей Зотовой?
- Если честно, то да, - признался Симаков. - Понимаете, я, конечно, в герои не гожусь, но все-таки существуют же какие-то остатки профессиональной чести…
- Эка ты загнул. Бориска! - покачал головой Андрей Иванович. - Скажи по-человечески: стало тебе страшно, ну и жалко живого ребенка убивать. Это я пойму.
***
Когда они вышли, сыпал мокрый снег, дул ледяной ветер. После уютного клуба на улице показалось особенно противно.
- Ты сейчас домой? - спросил Андрей Иванович.
- Домой.
Страница 30 из 75
Следующая страница
|
