|
Неожиданно для себя Зотова заговорила так, как никогда себе не позволяла и не должна была позволять ни в коем случае…
***
Лена открыла дверь своим ключом, и навстречу ей с запоздалым лаем приковыляла старая такса Пиня. Пес пытался подпрыгнуть, чтобы лизнуть гостью, но не сумел и закрутился неуклюжим волчком, изо всех сил выражая свою собачью радость.
- Ну, здравствуй, Пинюша, здравствуй, мальчик! - Лена погладила таксу, пес лизнул ее руку.
От былой роскоши трехкомнатной васнецовской квартиры не осталось и следа. Ремонт здесь в последний раз делали лет двадцать назад. Обои кое-где отставали от стен, штукатурка на потолке облупилась. На кухне еще стоял старинный, прошлого века, красавец буфет, но вся остальная мебель была образца шестидесятых - тонконогая, шаткая, геометрически безобразная.
После смерти мужа у Зои Генриховны появилась странная страсть - продавать все более или менее ценное, что есть в доме. Она относила в скупку старинное столовое серебро, фарфору картины, драгоценные украшения. И все это уходило за бесценок.
Сначала Лена пыталась как-то остановить тетушку. Она зарабатывала вполне достаточно, чтобы прокормить и себя, и старушку. Да и пенсия у Зои Генриховны была не такая уж маленькая..
Но ярая коммунистка продавала вещи из принципа. "Надо избавляться от всего этого пошлого мещанства!" - восклицала она. И тут Лена была бессильна.
А уж когда тетя отнесла в скупку обручальные кольца, свое и покойного мужа, Лене стало не по себе. Она стала подозревать, что у тетушки действительно что-то не в порядке с психикой. Если у человека дурной характер, который к старости становится все хуже и хуже, то очень сложно поймать момент, когда он перерастает в душевную болезнь…
Зои Генриховны дома не было. Лена сняла сапоги, прошла на кухню к телефону и набрала номер, только что переписанный у Гоши. Ей повезло. Кротов оказался на месте и сам взял трубку.
- Сергей Сергеевич, здравствуйте. Моя фамилия Полянская. Я работаю в журнале "Смарт". Ваш телефон мне дал Егор Галицын.
- Вы хотите взять у меня интервью? - спросил мягкий, низкий голос.
- Нет. Мне необходимо с вами посоветоваться по личному делу. В общем, даже не совсем личному. Очень срочно.
В прихожей раздались голоса и лай Пини.
Один голос принадлежал Зое Генриховне, два других - молодым, сильно поддатым мужичкам. Лена напряглась, и ее собеседник это почувствовал, не стал задавать лишних вопросов, а назначил встречу на сегодня.
Едва Лена успела положить трубку, в кухню влетела тетушка. За ее спиной маячили две испитые веселые рожи.
- Здравствуй, детка, - Зоя Генриховна подставила для поцелуя сухую холодную щеку, - рада тебя видеть. Наконец нашла покупателей. Как хорошо будет без старого дурака, - она шлепнула ладонью по дубовому боку буфета. - Сразу просторно станет на кухне, светло! Ненавижу все эти бордюрчики, завитушки, стеклышки цветные. Так и веет пошлостью.
Лена с грустью наблюдала, как два алкаша, пыжась и краснея, пытаются сдвинуть с места одну из любимых вещей ее детства.
Когда Лена была маленькая и гостила у тети, этот буфет казался ей сказочным замком. За дверцами стояли чашки и банки. Цветные стекла делали их странными, таинственными, похожими на чудовищ, драконов, принцесс и принцев. Она могла часами сидеть на кухне и разглядывать сквозь стекла обитателей буфета, придумывая про них разные истории.
- Тетя Зоя, давай я его лучше к себе заберу!
- Нет, - тетушка была неумолима. - Пусть катится вон! Нечего пыль собирать. Куда ты его поставишь?
- Найду место, это не проблема. Жалко, ведь последняя старинная вещь.
- Вот именно! Нечего жалеть вещи. Они только место занимают и отвлекают от главного.
"От чего - главного?" - хотела спросить Лена, но промолчала. Разговор стал раздражать тетушку, а ссориться с ней Лена не любила.
- Тетя Зоя, я поживу у тебя пару дней. В квартире напротив полы лаком покрыли, у меня от этого запаха голова болит, спать не могу.
- Конечно, детка, живи сколько хочешь, - рассеянно ответила тетушка. Ее внимание уже полностью переключилось на пыхтящих мужичков.
- Что же вы, товарищи грузчики, мало каши ели - даже с места сдвинуть не можете! - произнесла она своим партийным голосом.
- Не можем, бабуль, никак не можем. Вещь старинная, добротная, из цельного дуба. Давай уж завтра утречком, еще ребят приведем. Здесь человека четыре надо, не меньше. Он ведь, подлец, в лифт не влезет, а по лестнице волочь - пупок надорвешь, вдвоем-то.
- Вот народ! - укоризненно покачала головой Зоя Генриховна. - Совсем разучились работать при вашей демократии. Все, товарищи грузчики, до завтра свободны, - распорядилась она.
- Ну, бабуля, а на поллитру?
- На какую такую поллитру? - прищурилась Зоя Генриховна. - За что же это вам давать? Не заработали!
- Идемте, я вас провожу, - кивнула Лена возмущенным грузчикам. В прихожей она достала из сумочки пятьдесят тысяч.
- Ребята, - сказала она тихо, - не надо завтра приходить. Мы буфет продавать не будем.
- Вот и правильно, - пряча полтинник, заулыбался тот, что потрезвее, вещь-то хорошая, старинная, а уйдет за гроши. Мы ж заметили, бабулька-то у вас… - Он присвистнул и выразительно покрутил пальцем у виска.
Когда Лена вернулась на кухню, Зоя Генриховна читала газету "Завтра" и что-то подчеркивала красным карандашом, ставила восклицательные и вопросительные знаки на полях, при этом посасывая карамельку.
- На буфетные деньги, - сообщила она, не глядя на Лену, - куплю кроватку и коляску твоему байстрюку. Еще на пеленки останется. И не спорь со мной!
- Я не спорю, - вздохнула Лена. - Откуда у тебя слова такие - байстрюк! Скажи еще - бастард.
- Я еще не то скажу, - пообещала тетушка, - пороть тебя некому. Принесла в подоле - и глазом не моргнет.
- Тетя, мне тридцать пять лет. В каком подоле?
- В таком. И чтобы родила мне мальчика. Поняла? - Это было сказано таким командным тоном, что Лена не выдержала и засмеялась.
- Что смеешься? Мальчика можно в военное училище отдать и жить спокойно там ему с пути сбиться не дадут. А девчонку куда отдашь? Только замуж. А вырастет такая, как ты, демократка, принесет в подоле, тогда будешь знать!
Страница 16 из 75
Следующая страница
|
